Маятник эволюции.
Когда Неручев тоже взялся за подсчеты, обнаружилось, что предложенный им механизм «обогащения» вполне годится. -Но . только для обычных осадочных пород. К черным сланцам, где концентрация урана раз в десять, а то и в сто больше, его механизм неприменим — явно не хватает «мощности».
В чем же Неручев ошибся?
Трудно сказать, как долго продолжались бы его раздумья, если бы не счастливый случай. Впрочем, какой же это случай? С некоторых пор Сергей Германович не пропускал ни одной научной публикации, имеющей отношение к интересующей его проблеме.
Очередное исследование касалось всего-навсего одного из озер на территории нашей страны, но имело для Неручева исключительное значение. В сравнительно небольшом бассейне обнаружилось резко повышенное по сравнению с другими современными озерами, морями и океанами содержание урана в воде (из-за размыва рудного месторождения). Интересный факт пришелся спасительным дополнением неручевскому механизму «обогащения». Потому что и организмы, обитавшие в том озере, оказывается, накапливали в себе существенно больше урана, и в донных осадках его было так же много, как в черных сланцах.
Иначе говоря, тут напрашивался совершенно неожиданный вывод. Черные сланцы образовывались каждый раз тогда, когда в океане, пусть на короткое время, резко увеличивалась (в десятки и в сотни раз) концентрация урана.
Во всем океане?! На всей Земле?! Возможно ли такое?
Результат придирчивой геохимической проверки: в современном океане концентрация урана обычна—десятимиллионные доли процента. Обычной ее можно считать потому, что такой же она чаще всего бывала в далеком и близком прошлом.
А вот в течение коротких эпох позднедевонского и позднеюрского времени она увеличивалась в десятки раз; на протяжении других геологических периодов эпизодически повышалась в пятьсот и даже в тысячу раз. Именно тогда, кстати сказать, когда закладывались очередные черные сланцы. Для накопления такого количества урана (который имеется только в одной баженов-ской свите) необходимо было бы извлечь его из объема воды, равного трем тысячам объемов (!) существовавшего тогда Западно-Сибирского моря. А в отложениях Скалистых гор сконцентрировано столько урана, сколько при современной его норме могло содержаться в пяти объемах Мирового океана (!).
Выходило, что неручевский механизм «обогащения», возможно, и в самом деле справедлив. Сергей Германович почувствовал себя на верном пути.
И что же, проблема была закрыта? Отнюдь нет. Трудных вопросов по-прежнему хватало. И теперь первый из них — конечно, об источнике таких невероятных подскоков урана в морской воде.
А какие вообще у океана поставщики рассеянных металлов?
Вплоть до середины нашего века наука знала об этом не так уж много: снабжает в основном суша, доставляют реки и ветер. Подводные вулканы? Их вклад оценивался очень скромно. Тогда откуда было взяться лишнему?
Когда в конце 40-х гг. два небольших судна «Альбатрос» и «Атлантик-П» зафиксировали в придонной части Красного моря необычно высокую температуру воды, это мало кого взволновало. Тогда еще никто не заводил разговоров о подводных осевых долинах. Однако по прошествии полутора десятков лет, после открытия средин-но-океанических хребтов, ученые заговорили о том, что Красное море и восточноафриканские рифты с их цепью знаменитых озер — это, по-видимому, те места, где и сегодня (буквально на наших глазах) раскалываются континенты. Температурным феноменом Красного моря решили заняться всерьез.
Исследовательские суда многих стран стали частыми гостями у аравийских берегов. В течение каких-нибудь двух лет здесь побывали (порознь и одновременно) экспедиции из Англии, Советского Союза, США, ФРГ, Швеции. Сменялись флаги и названия судов — «Диска-вери», «Академик Сергей Вавилов», «Чейн», «Метеор», а работа оставалась той же. Всех интересовало дно межматериковой щели. Туда, в глубины бирюзовых вод, опускались термометры, драги и прочие орудия исследовательского «лова». Показания приборов и добычу изучали со всем тщанием, на какое только была способна изощренность современной науки.
Англичане сообщили, что у дна впадины глубиной более 2 км — там, где во всех других морях устойчиво держатся слои стылых вод,— их термометры показали 44°С. Даже на поверхности акватории под палящим аравийским солнцем температура оставалась вдвое меньшей. Но еще резче перепад был в уровнях солености вод.
Год спустя с борта «Академика Сергея Вавилова» открыли другую, столь же глубокую впадину. И тоже с горячим, очень соленым бассейном на самом нижнем этаже.
Наконец, общими усилиями обнаружили и третью впадину — особенно большую. В ней температура придонного слоя приближалась к 60°С, а соленость была раз в 5—10 выше, чем у обычной морской воды.
Иначе говоря, здесь находились гигантские хранилища горячих рассолов. И каких рассолов! С небывало высокой концентрацией железа, марганца, цинка, меди, свинца, серебра, золота и других металлов.
Дополнительно
Ремонт колесных пар
Из-за больших
статических и динамических нагрузок, которые возникают в условиях эксплуатации
колёсной пары, возникают различные дефекты.
Для обеспечения
надёжной работы на железной дороге создана система выявления дефектов колёсных
пар. Основой такой системы является выявление дефек ...
Эволюция энергетических процессов у эубактерий
В главах 11 и 12 были
обсуждены проблемы возникновения первичной клетки из гипотетической протоклетки
и последующего пути прогрессивной эволюции первичной клетки. Как было
обнаружено в 70-х гг., на раннем этапе этого пути могло произойти выделение
трех основных ветвей, каждая из которых самостояте ...